— Во-первых, — ответил маг, не переставая глядеть в зеркало, — я много раз просил не называть себя господином. Какой я тебе господин? Твоя служба добровольна. Ты волен уйти в любой момент. Ты мой друг. И просто оказываешь мне дружескую услугу. Во-вторых, я просил обращаться ко мне на “ты”.
Бывший инквизитор грустно улыбнулся и чуть склонил голову.
— А потом, какой репутационный ущерб? — продолжил маг. — Зачем бы им делать вид, что я ремесленник, пусть даже очень образованный?
— Затем, чтобы изгнать вас… тебя, — ответил Хантер. — Не все в городе рады твоему присутствию. Многие не хотят дразнить Империю и ссориться с церковью Бога Милосердного. Иные и сами являются её прихожанами.
— Не переживай, — маг наконец отложил зеркало, встал и положил руку на плечо Хантера. — Мне приятна твоя забота, но не будет ничего плохого в том, что я помогу городу избавиться от вредителей. От крыс. И, поверь, не только четвероногих.
— А теперь идём, — маг потянул своего паладина за рукав, — я сыграю тебе свою новую песню. Пора надеть чистое…
Так говорили, когда было нужно приготовиться к чему-то важному. Например, к битве, перед которой воины надевали чистое исподнее, чтобы грязь с одежды не была занесена в раны.
*
В Глиняный Город Сэм и Вердж проникли легко. Стража у ворот куда-то попряталась, лишь заслышав тихий звон волшебного колокольчика. Встречающиеся прохожие также старались поскорее убраться с дороги. Однако, орк на всякий случай обмотал лицо тряпкой, как это делали местные жители, а руки испачкал глиной, чтобы не бросалась в глаза бледно зелёная кожа. Третьей ступенью защиты была, конечно, басма Верджа.
Что касается ног, то они быстро погрузились в глубокую зловонную жижу и покрылись грязью чуть менее, чем до колена. Так что не только ступни, но и полы одежды стали одного с нею цвета. Как у всех, прохожих в городе: что у человека, что у орка.
Вердж повёл Сэма в храм Бога Милосердного. Расположенное на главной площади, как и храм Единого, строение напоминало собой огромный шалаш. Чем, наверно, и являлись первые храмы в далёкой древности. Снаружи здание выглядело, как конус с ровными стенами, чья острая вершина была покрыта золотом, а стены пониже окрашены в кирпичный цвет. Всё это символизировало то ли огромный костёр, то ли луч света, падающий с неба. На вершине, по контуру “крышестен” были сделаны отверстия. Их предназначение Сэм понял, когда они попали внутрь.
Интерьер храма был нарочито богатым. Это очень контрастировало, с достатком его прихожан, которые не то тянулись к прекрасному, не то к богатому. Прямо посреди стоял огромный каменный столб, упирающийся в крышу и её же поддерживающий. Столб, если приглядеться, был чем-то вроде огромной статуи с несколькими лицами, вроде как опущенными руками, и нарисованными символами. А когда свет падал на эту статую из отверстий, то тень от столба, в зависимости от времени суток и времени года, указывала на одну из многочисленных картин на внутренней поверхности стен. Возможно, то же происходило от света Ночной богини. Картины эти, кажется описывающие этапы жизни какого-то героя или некие повседневные заботы, были богато украшены серебром и золотом.
Но вновь прибывшие, конечно, не остановились в самом храме. За строением, с противоположной стороны от основного входа и площади, располагалось несколько вполне обычных хозяйственных и жилых зданий. Здесь их и поселил настоятель, которому была предъявлена серебряная табличка.
Сэм и Вердж надеялись отдохнуть в довольно комфортных условиях небольшой, но опрятной комнаты на втором этаже с удобствами во дворе, когда услышали тихий, буквально на грани слышимости звук. Нет, даже не услышали ушами. А ощутили краем сознания. Кажется, это было что-то вроде пастушьей дудочки. Что особенно странно здесь, в центре оживлённого города.
В этот же момент у стены что-то зашуршало, и из-под одной из кроватей выкатился отвратительный серый комок с голым хвостом. Пискнув, крыса, подпрыгивая, словно заяц, бросилась к двери и дальше куда-то вниз по лестнице. Мерзкие и какие-то суетливые движения животного покоробили даже орка.
А спустя ещё пол минуты с улицы донёсся женский вопль и крики. Вердж выглянул на улицу, распахнув створки окна с мутными полупрозрачными стёклами.
— Вот это маразм! — выругался он, помянув имя демона Мары. — Сэм, иди сюда!
И когда орк тоже высунул голову в окно, даже забыв скрыть шарфом своё нечеловеческое обличье, то увидел, как целый ручеёк серых крыс бежал по внутреннему двору храмовых построек, а затем вливался в такую же копошащуюся реку, спешащую по относительно широкой улице и заставлявшую верещать не только женщин, но и мужчин. Люди жались к стенам и старались поскорее убраться с дороги, не обращающих на них никакого внимания животных.
Река эта затем вливалась в огромное мерзкое озеро, в которое превратилась главная городская площадь. А поток серых тварей выплёскивался куда-то в сторону пристани.
— За мной! — скомандовал фетишер.
