Когда все засобирались к выходу, Фокс незаметно подошел к Максу и шепнул, оглядываясь по сторонам:
— Есть предложение отправиться в незабываемое путешествие.
Макс сперва опешил.
— Ты серьезно? Ты предлагаешь мне это прямо здесь?
— А где ещё? Здесь же собрана моя целевая аудитория. Я что-то вроде менеджера по продажам одной особенной туристической фирмы. Или ты думал я тут этот, потерпевший?
— И в чём особенность этой фирмы?
— В том, что мы предлагаем путешествия туда, куда никто не предлагает. Специально для таких путешественников, которых уже ничем не удивить. Кто уже вкусил всё.
— И куда?
— Например, в Вальхаллу.
— Это как?!
— А я тебе всё расскажу.
***
— Это что, топор?
— Ну да. В Вальхаллу иначе нельзя, знаете ли. Держите!
С этими словами человек в белом халате протянул Максу топорик. Тот был совсем не таким, как на даче у деда. Сравнительно тонкая прямая рукоять и совсем небольшое лезвие. Таким дров не наколешь. И то, и другое покрыто какими-то узорами. Кажется, это руны. Вещь выглядела старой. А может, даже таковой и была. Могли ведь спереть из музея. Или что-то в этом роде. С оглядкой на то, сколько стоило это путешествие.
— Итак, все бумаги подписаны, деньги уплачены, — продолжил распорядитель, пока Макса в штанах и сапогах, обшитых снаружи мехом, укладывали на операционный стол, оформленный в виде драккара размером с небольшую лодку.
На голый торс клиента была накинута шкура волка. Кажется, настоящая. Наверно, по представлению организаторов, именно так должен был выглядеть викинг, отправляющийся на тот свет. Ну, или по представлению их клиентов, сверяющихся с Голливудом.
Рядом суетились какие-то доктора и медсестры. К клиенту подключали какую-то аппаратуру. Капельницу.
— Сейчас мы сделаем вам укол, и вы… умрете. Клиническая смерть. Затем мы вернем вас к жизни. Всё под контролем. У вас будет минут пять. Это безопасно. Увидите Вальхаллу и обратно. Вполне достаточно для незабываемого путешествия. Вы готовы?
— Да!
— Добро пожаловать в вальханавты! — торжественно произнес распорядитель, пока кто-то в белом халате что-то вливал в катетер.
В воздухе пахло свежестью. Так бывает сразу после дождя в жаркий летний день. Макс обнаружил, что лежит в высокой влажной траве и смотрит в невысокое серое небо. Он поднялся на ноги и огляделся.
Широкое, что называется, бескрайнее поле. Где-то на горизонте из тумана выступают горы, будто гребень на спине огромного дракона. Из растительности только трава и, чуть поодаль, одиноко стоящее дерево. Максим почему-то отметил, что на дереве именно семь ветвей. Но пока только одна из них была покрыта листьями. Небо уже начало светлеть. Тучи понемногу рассеивались. Была видна радуга. Кажется, растущая из земли где-то совсем рядом.
— Привет! — раздался звонкий женский голос за его спиной.
Макс резко обернулся. Перед ним стояла девушка в просторной белой тунике. Светловолосая и с каким-то обычным славянским лицом.
— Ты что тут делаешь? — доброжелательно спросила она.
И улыбнулась.
Максим немного сконфузился, опустил глаза и понял, что он действительно одет во все те же театральные штаны и меховые сапоги. Голый торс.
— Вот, — он потряс топором, — мне бы в Вальхаллу.
— А! Ещё один турист?
— А вы, девушка, собственно кто?
-Я? Ну, видимо я та, кто должен тебя туда сопроводить.
— Валькирия?
— Смерть.
— Смерть? — растерялся Максим.
— Ну, да. А кого ты ожидал увидеть?
— Клиническую смерть, — сумел пошутить Макс. — Ну, не знаю. Может быть суровую воительницу в доспехах. А вижу хрупкую симпатичную девушку.
— У меня несколько разных… образов. Моя сущность несколько демонизирована. Оно и понятно. Я не виню людей. Такая у меня работа. Хотя, с другой стороны, плачешь ли ты, когда с дерева падает созревшее яблоко? Смерть для одного — это жизнь для чего-то нового. А хочешь буду старухой? С косой. Или Брэдом Питтом?
— С косой не надо. Брэдом Питтом тоже, — улыбнулся Максим. — Так, это… Что насчет трансфера к месту путевки?
— Пожалуйста, — улыбнулась девушка.
— Только это, — и она кивнула на топор, — тебе ни к чему. Не в топоре дело. Вообще-то, что кладут тебе в гроб (ах, простите, в погребальную ладью) не имеет никакого значения. Имеют значения те мысли, те фрагменты жизни, что ты заберешь с собой. Озарения. Когда ты вдруг понял что-то такое, что нельзя описать словами. И для этого совсем не обязательно лезть на вершины. Часто совпадение музыки в наушниках с настроением дает такую вспышку. Или солнечный луч, пробивающийся сквозь осенний лист. А может просто увиденная радуга.
— Да, да, — усмехнулся Макс, — а ещё я слышал, что важно творчество. Что с собой возьмешь то, что создал. И жить будешь в созданном самим собой мире. Как тот художник или писатель.
— И это тоже. А ещё чувства. Настоящие.
— Любовь?
— Кстати, о радуге, — Смерть, будто проигнорировав его вопрос, указала куда-то за спину Максима.
Он обернулся и увидел, что там, где, по его мнению, начиналась радуга, оказывается стоит большая арка, сложенная из грубо обтесанных гранитных плит в форме буквы “П”. Что-то вроде фрагмента Стоунхенджа. И как он раньше её не заметил?
— Тебе туда. Это и есть ворота в Вальхаллу.
Максим ещё раз внимательно посмотрел. Просто арка. В чистом поле. За ней такая же трава.
— Они самые. Не сомневайся, — ещё раз сказала девушка. — Иди. Но на входе тебя спросят.
— О чем?
— Там узнаешь.
И Максим побрел сквозь колышущееся у его ног море травы, не выпуская топора из рук. Может пригодится.
Сделал несколько шагов. Обернулся. А смерти — нет.
Подойдя вплотную к арке, Максим остановился. За ней всё так же было поле. Пожалуйста — можно обойти справа или слева. Но он всё-таки шагнул под каменную балку. И сразу очутился в другом мире.
Здесь была ночь, а перед ним, сколько хватало глаз, простиралась равнина, усеянная кострами. Возле которых Макс мог видеть какие-то силуэты. Значит там сидели люди. Максим обернулся назад. За границами ворот, в которые он зашел, была такая же картина: ночь, костры. В этот момент кто-то дотронулся до его руки.
