— Первой магией был огонь. Разве может быть что-то более противоестественное животной природе, чем управление такой опасной стихией? Тем более, её намеренное создание. И музыка. Музыка! Разве есть что-то похожее в природе? Да, птицы поют то, что мы называем песнями. Но они не отвечают тому ритму и гармонии, что есть в музыке, созданной человеком. Вообще, когда что-то хорошо делаешь, например, поёшь или просто лепишь из глины — это уже магия. Но настоящая магия — это иллюзия. Многие волшебники считают тех, кто занимается этим направлением, чуть ли не шарлатанами, которые только и могут, что развлекать толпу на ярмарках или на цирковых площадках. Но, на самом деле, маги делятся не на ордена и гильдии, а на уровни, — тихим ровным голосом заговорила Элис. — Есть волшебники, ничем не отличимые от учёных — они просто хорошо знают законы природы. Есть те, кто полностью использует все скрытые в нас ресурсы, о которых обычные люди, в лучшем случае, отдаленно догадываются: телепатию, магнетизм. Такие люди, а точнее их мозг — что-то вроде супер антенны. Они способны передавать и читать мысли, внушать, общаться с духами, которые, на самом деле, сродни магнитным полям. Есть те, кто использует руны и заклинания. Молитвы. Ведь мир — это код. Недаром говорится, что в начале было слово. Словами можно перепрограммировать реальность. Обратиться к космосу. Особенно если знать, как.
Магические символы — другая сторона медали. Говорят, что если я поднимаю палец, то изменяю всю вселенную, ведь всё, абсолютно всё, взаимосвязано. И каждый атом невидимыми, пусть и очень тонкими связями, соединён со всеми другими атомами в мире. И, начертив знак на песке или на дереве, я меняю всё в мире. Это сродни поднятию того же пальца. Но что если всё наоборот? Что если такой маг — это марионетка, которую вселенная дергает за нитки?
Говорят, что сам Бог Единый придумал руны. Это его язык, которым он зашифровал мир. Но мне кажется, руны наполнили смыслом сами маги. И, теоретически, магическим знаком может быть любой символ.
Но все эти маги, все эти виды магии — лишь легальная задняя дверь. Они могут направить хаос, случайность. Направить силы природы. Ударить в вас молнией. Но это может произойти и так. Вызвать дождь? Но дождь — это обычное дело.
А вот иллюзия — это путь настоящей магии.
Ведь ты знаешь, если внушить человеку, что сухая веточка — раскаленный железный прут, и прикоснуться к его коже, у человека появится ожог. Настоящая иллюзия становится реальностью. Иллюзорный голографический дракон, если в него поверят зрители, может реально сжечь их пламенем дотла. Только иллюзия в состоянии кардинально изменить реальность. Многие вообще считаю, что наш мир сам по себе иллюзия. А если это так, то не является ли её создание действительно самым сильным волшебством?
Сэм ничего не ответил. Он уже спокойно спал, укрывшись шкурой-одеялом. Элис осторожно встала, взяла со стола свечу и тихо вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.
“Старый орк фаланги не испортит.”
Народная мудрость.
— Тург! Тург!
Юный орк проснулся, когда услышал своё имя. Этим, орочьим, звал его только приёмный отец. Едва он открыл глаза, то понял, что уже давно рассвело. Для деревенского жителя он проспал непозволительно долго.
— Тург!
Это действительно был голос барона. Сэм едва протёр глаза и тут же бросился к Верену. Ворон ждал его в своём кабинете. Сэм всегда с опаской заходил в комнату, где на стене висел огромный ятаган в чёрных ножнах и такой же чёрный и большой лук, будто сделанный из рога какого-то мистического животного. Лук, естественно, был без тетивы. Но всё равно Сэму казалось, что оба предмета каким-то образом видят и смотрят на него.
— Тург! — каркнул ворон.
Верен стоял тут же возле сидящей на спинке стула птицы.
— Тург, — обратился к нему человек, — собирайся, пойдём в деревню.
Орчонок спустился вниз. Умылся и прихватил с собой свёрнутый кожаный плащ. На всякий случай. Верен, как всегда в черном балахоне и чёрном капюшоне, ждал его у ворот их маленького замка. Лица своего отца Сэм никогда не видел, но мог поклясться, что в толпе отличит его даже по слегка сутуловатой спине. Им предстояло спустится в долину пешком. Домашние животные Верена, традиционно, боялись. Отец собирался идти рядом с Сэмом, хотя тот знал, что отец мог перемещаться мистическим образом. А где-то высоко в небе их сопровождала чёрная птица.
— Боишься? — неожиданно спросил Верен, когда они с сыном прыгали с камня на камень по тропе, спускающийся вниз по склону.
— Чего? — удивился тот.
— Людей там, внизу.
