В следующее мгновение из-под покрывала показалась коротко стриженная голова, а затем и ее хозяин — высокий, хорошо сложенный молодой человек, едва разменявший третий десяток. Он аккуратно укрыл свою подругу, а сам окончательно поднялся с постели и начал одеваться. Спустя минуту Кин уже шел по коридорам Цитадели вместе с Авариком в сторону комнаты для дознания, где этим утром уже находился начальник стражи. Стоит отметить, что стража Миндона выполняет не только военные, но и полицейские функции. И если считать, чего больше, то чаша весов скорее клонится в сторону последних. Так что, начальник стражи, по сути, являлся главным полицейским Города.
Путь в комнату для дознания лежал мимо пыточного каземата. Стоит ли говорить, что это вряд ли было случайностью? Скорее всего, так и было задумано, чтобы тот, кого ведут сюда, будь то подозреваемый или свидетель, лишний раз задумался о последствиях своих дел и слов. Но Кин не одобрял такие методы. Был он человеком современным и, можно сказать, мягким. Одно дело зарубить гоблина в честном бою, другое — мучить гражданина. Кроме того, Кин считал пытки методом неэффективным и устаревшим. Поэтому, когда до него донесся запах горелой кожи и приглушенные стоны, он с сожалением вздохнул. Но делать было нечего. Начальник стражи пока не разделял его прогрессивных взглядов на методы дознания.
Но Ульфанг (а именно так зовут начальника городских стражей) хотя и являлся мужчиной почтенного возраста, не был вовсе чужд нововведениям. Поэтому, достигнув цели своего путешествия, Кин и Аварик застали следующую картину. Возле окна на стуле со связанными руками и ногами сидел известный гоблин рецидивист. А напротив него молодой художник рисовал портрет с натуры. И портрет именно этого гоблина. Хотя прямо сейчас тот не был уличен в каком-то преступлении, начальник стражи приказал доставить его в Цитадель и запечатлеть его физиономию на холсте. Это была специально разработанная Ульфангом программа по составлению картотеки наиболее известных преступников, дабы облегчить их последующий розыск.
За этой идиллической, с точки зрения сыска, картиной наблюдал сам организатор перфоманса. Как уже было сказано, Ульфанг был немолод. Но и старым назвать начальника Городской Стражи язык не поворачивался. Был он невысок, но широк в плечах. Аккуратно стриженая лопатой борода покоилась на объемной груди. Вся его фигура излучала такую силу и харизму, что казалось, будто вокруг начальника стражи, где бы он не появился, всегда образовывалось некое свободное пространство. Своеобразный круг — вроде как живые существа боялись слишком близко подходить к нему по собственному желанию.
Заметив вошедших воинов, Ульфанг кивнул им и поманил Кина пальцем. Кин подчинился, и они вместе с начальником стражи перешли в соседнюю комнату. Молодой офицер не задавал вопросов и почтительно ждал, когда командир сам приступит к делу. Ждать долго не пришлось. Ульфанг почесал рыжую бороду и спросил:
— Ты наверно гадаешь, зачем понадобился в такую рань? Почему не дают отдохнуть воину, заслужившему день-другой спокойной жизни?
— Так точно, мой командир, — кивнул молодой человек. – Но я человек служивый. Надо, значит надо.
— Ну, тогда я сразу к делу, — продолжил Ульфанг.
— Твои успехи в деле сыска были замечены, — начальник стражи нетерпеливым жестом остановил готовые сорваться у Кина слова возражений. – Не спорь! Твои методы расследований просты и эффективны. И твоим талантам найдется достойное применение.
— Но… , — попытался было возразить молодой воин.
— Никаких «но», — строго оборвал его Ульфанг.
— Знаю, знаю, — махнул он рукой. – Не полицейские дела сняться тебе ночью. Ты хочешь стать великим воином. Не зря же ты был отправлен на обучение в имперский Дом Мечей еще в детстве. Но сейчас условия жизни таковы, что больше нужны именно сыщики. А умение махать мечом тебе и тут пригодится.
— В общем, там, — и Ульфанг многозначительно указал пальцем на потолок, – было принято решение создать некий следственный орган. Некую коллегию. Да не простую коллегию. Это будет группа, состоящая из представителей всех рас, проживающих в Миндоне. Туда войдут люди, гномы, даже орки и, конечно, эльфы. Эта коллегия будет рассматривать случаи межрасовых преступлений. Чтобы бы было объективнее…
При этих словах Ульфанг поморщился, будто случайно раскусил зернышко перца и продолжил.
— Так, вот. Чтобы было объективнее, и всем не так обидно. Чтобы нельзя было никого обвинить. Мол, вы, люди, не любите нас, гоблинов, и все в таком духе. Ясно?
— Так точно, ясно! – браво ответил Кин.
— Ну, раз ясно, — снова почесал бороду Ульфанг. – Тогда мы сейчас отправимся с тобой прямиком к бургомистру.
— К бургомистру?! – удивился Кин. – Я?! Зачем?
— Затем, что он хочет побеседовать с тобой. А ты, если ты еще не понял, будешь в этой коллегии кандидатом от людей. Вот бургомистр сам тебе и расскажет, что к чему. Ясно?
— Ясно! – бодро ответил Кин.
— Ясно ему, — проворчал Ульфанг. – Мне самому не ясно, а ему, гляди, ясно. Ну, идем, что ли?
Командир и его подчиненный вышли из Цитадели, пересекли выложенную булыжником площадь и оказались у ворот Городской Ратуши. На стене ратуши служитель выставлял текущую дату, чтобы все жители города не потерялись во времени. А высоко на башне часы гномьей работы вели свой отсчет.
Но у дверей они задерживаться не стали. Стоящие на посту стражники отдали Ульфангу честь, и тот повел Кина вовнутрь святилища городской власти. Поднявшись по ступеням на несколько этажей, они остановились возле окованной железом тяжелой дубовой двери. Командир вежливо постучал, а затем бесцеремонно втолкнул замявшегося парня в открытую дверь. Но сам заходить не стал.
