— … а ночью эти фигуры оживают, — сказал мужчина за рулём автомобиля, медленно катящегося по центру ухоженного села, — и ходят по улицам…
— Папа! — воскликнула семилетняя девочка с заднего сиденья.
— И главное — не попасться им в это время…
— Ну, пап! — ещё раз восклицает она. — Отвези меня лучше на площадку.
Село действительно ухоженное и красивое. Той сельской, слегка аляповатой и пафосной красотой. Центр украшен, что называется, по богатому. В понимании простых и прямодушных хуторян. Здесь и парк, где скамейки с литыми вензелями. Какой-то фонтан. Кстати, работающий. Возле него собираются одетые по-городски подростки. Явно неместные: дети дачников-горожан. Магазин, спортивная площадка и теннисный корт. На секундочку! На другой стороне улицы приличное кафе, а рядом место для свадебных фотографий: фонтанчики, железные розочки, птички, белые арки. Сельское рококо и барокко. По-доброму смешно, ухожено и, действительно, уютно.
Асфальт на проезжей части ровный, хороший. В городе не везде такой. Шутка сказать, какие автомобили тут гоняют. Дорога эта ведёт прямиком к конюшне, куда ездит столичная элита. А вдоль неё по обеим сторонам вырезанные из дерева сказочные персонажи в человеческий рост. Самые разные. И Маша, и какой-то медведь. Голова лошади, и журавль. Кажется, Незнайка или, наоборот, Знайка. При этом совершенно Гоголевские персонажи из «Хуторов…», вроде дьяка и вызывающе грудастой Солохи, соседствуют с чем-то христианско-патриархальным.
Вот про эти фигуры и говорил мужчина.
— Поедем в центр, там хорошая площадка, — предложил он.
— Нет, на наше место, — настояла девочка. — Ну пожалуйста!
— Ладно.
И мужчина повернул на клумбе, украшенной большим деревянным аистом. Таких тут тоже много.
«Их место» на самом деле, конечно, вовсе не их. На широкой поляне, с одной стороны ограниченной дорогой, а с трёх других примыкающими заборами соседних домов, стоят старые качели с двумя сиденьями, скрипучая карусель, песочница, с отвердевшим до состояния камня песком, какой-то деревянный домик в человеческий рост, и миниатюрный колодец. Видно, что всем этим пользуются не часто. Возможно, дети из окрестных домов давно выросли. А может местные власти установили площадку без связи с реальностью.
Мужчина припарковал машину. Девочка по имени Света покаталась сначала на скрипучей карусели, заглянула в колодец, который, на деле, оказался довольно глубоким, потом уселась на качели и, после очередного подъёма вверх, указала папе на домик.
— Папа, а что это там? Крышка?
Мужчина оглянулся. И действительно: часть крыши «игрушечного» домика представляла собой люк с металлической защёлкой. Как это он раньше не замечал? Впрочем, они здесь не часто. Он под любым предлогом, не отдавая себе в этом отчёта, избегал посещать эту площадку.
— Папа, открой. Давай посмотрим, что там, — попросила девочка.
— Нет, Светик, нет! — запротестовал он. — Зачем? Если закрыто, значит так нужно.
— Ну, па-а-а-ап…, — она деланно сложила губки бантиком и захлопала ресницами.
Оба понимали, что это игра. Но приём действовал почти всегда.
— Ну, па-а-а-ап…
— Ладно…
Он сдался. В конце концов, самому стало интересно. Подошёл. Чтобы сдвинуть заржавевшую щеколду, пришлось приложить небольшое усилие. Поднял деревянный люк вверх и заглянул в дохнувший сыростью полумрак. Из этого полумрака на него в ответ глянули стеклянные глаза целого множества грязных плюшевых игрушек. В том числе довольно больших. Вот собака в натуральную величину, такого же размера лев. Какой-то медведь и ещё много им подобных. Их плюшевая «шерсть» — грязная и свалявшаяся. От неожиданности мужчина даже отшатнулся назад. Что-то неприятное было в этом… кладбище домашних игрушек.
— Папа, подсади меня!
Светик уже стояла рядом и, поднявшись на цыпочки, старалась заглянуть внутрь домика. Нехотя, отец приподнял дочку и поставил её на крышу, не забывая придерживать, чтобы не упала.
— Папа, достань мне одну!
— Нет!
— Пап, ну пожалуйста.
— Светлана, — он называл её полным именем. Когда дело принимало серьёзный оборот, — сейчас действительно «нет». Они грязные. И неизвестно сколько времени здесь лежат. Да и чьи — не понятно. Нет, значит нет.
Мужчина захлопнул крышку. Дёрнул щеколду, но она во что-то упёрлась и не хотела закрываться. Будто сами игрушки были против. Он решил оставить всё, как есть, но тут за спиной услышал чей-то голос:
— Мужчина, закройте крышку пожалуйста!
Обернулся и увидел, что над ближайшим забором появилась женская голова. Неизвестно сколько времени эта пожилая дама наблюдала за ними. Но голос её был требовательным и противным.
Он ещё раз приложил усилие, надавил на доски, и щеколда со скрипом встала на своё место.
— Поехали домой.
С этими словами мужчина взял дочку за руку и та, почти не оказывая сопротивления, позволила увести себя к машине.
Когда подъезжали уже к своему забору, чёрная тень скользнула в ближайшие кусты. А когда выходили из машины, мужчина заметил удивительно жёлтые глаза с вертикальным зрачком, которые пристально смотрели за каждым его движением. Это кошка, которую прикормила Светик. Приходит сюда каждый день. Осторожная и пугливая. Гладить себя не даёт. Но если нет еды в миске на улице, будет долго и жалобно канючить, вот так заглядывая в глаза.
«Тебя тут только не хватало, — подумал мужчина. — Ишь, откормилась. Брюхо наела.»
Кошка действительно пополнела за последнее время. А едва не облезающая первое время шерсть, стала плотной и блестящей.
«Слушай, — внезапно подумал он, — а может ты того… беременная? Только этого мне ещё не хватало. Дочка, которую теперь надо растить одному без погибшей супруги. В доме старый кот. Цепная собака, что ни лает, ни кусается. Да мало ли ещё чего? Мало проблем, что ли?»
***
Еще не утро, но уже и не ночь. Любимое время воров и угонщиков автомобилей. Время, когда сон наиболее крепок. Хмурое серое небо нависло над самой землей — вот-вот и прольется дождь. Сыро. Неприятный холод забирается под рукава одежды.
