Чувство полета. Что может быть прекраснее? Он опять летел над облаками. Там, где небо днем голубое-голубое, ночью черное-черное, а звезды такие яркие. Поток свежего воздуха в лицо, полная свобода и огромные белые крылья за спиной. Сильные и надежные.
Но вдруг что-то идет не так. Что-то тянет к земле, такие, казалось, надежные крылья слабеют. Лететь становится все труднее, и он падает. Насквозь пробивает облака и несется прямо к земле. Когда до столкновения остаются считанные мгновения, и можно в мельчайших подробностях рассмотреть каждый кустик, горбун просыпается. Просто ему опять приснился этот кошмар. Ничего страшного – за столько лет уже можно было привыкнуть. Но нет, каждый раз, будто впервые.
Ничего страшного. Он дома. Если домом можно назвать юрту шамана. И сам старый шаман где-то рядом. Наверно не спит, как всегда. Ночью ему особенно тяжело дышать. Видно, скоро старик отправится тропой теней к далеким предкам. И некому будет защитить и позаботиться о молодом горбуне Плине.
И, как бы в подтверждение его мыслей, шкуры в другом конце юрты заворочались, и оттуда донесся болезненный кашель. Старый шаман действительно не спал.
— Плин, Плин! – позвал он горбуна. – Принеси мне воды из родника.
— Да, господин! – тут же откликнулся тот и поспешил найти меха, сделанные из козьей шкуры, где хранилась вода.
Но меха оказались пусты. Тогда горбун поспешил к выходу, чтобы дойти до родника и вновь наполнить их свежей водой.
А старик погрузился в свои воспоминания. О да, он отлично понимал, что жить ему осталось недолго. И действительно, когда он умрет, некому будет позаботиться о молодом горбуне. Тогда, семнадцать лет назад, когда воины нашли этого уродливого младенца прямо в степи, его хотели тут же умертвить. Чтобы не мучился. А брать к своему костру уродца никто не желал. И именно он, шаман, запретил им это делать, объявив, что этот младенец сын небесных духов. С тех пор Плин стал чем-то средним между его рабом, сыном и преданным слугой. А сын ли он небесных духов? Может и не все в племени поверили в это. Но закрыли глаза на прихоть шамана: «Пусть нянчится с уродцем, ему кормить – не нам». Но сам-то старик твердо знал, что увидел в этом ребенке…
А в это время горбун обогнул холм и направился прямиком к источнику, вода которого считалась целебной. Он шел легко, и мысли его были такие же легкие и немного грустные.
Он давно смирился с ролью неполноценного человека. Был он слаб. Мужчины презирали его, а женщины смеялись и немного жалели. И вот теперь все воины ушли на север защищать свои земли от нашествия племен воинственных чужаков, а в стойбище остались только дети, старики и женщины. Да еще он – недочеловек Плин. Ушел с ними и молодой вождь Атей – самый сильный воин племени. А его беременная жена Опия осталась. Опия, для которой Плин был пустым местом. Опия, которую он так любил, и на которую боялся поднять глаза.
Горбун дошел до источника и опустил горлышко кожаной фляги в ледяную воду. Наверно журчание этой самой воды и помешало ему почувствовать легкое дрожание земли, будто множество всадников приближалось к стойбищу. На обратном пути, подойдя к холму, закрывающему стоянку, Плин услышал крики. «Наверно воины вернулись из похода», — подумал он. И побежал быстрее, напрямик через холм. Но уже с вершины холма он увидел горящие костры юрт, множество черных всадников, без труда прорвавших окружающую стоянку стену из походных телег, и теперь снующих между юртами, прибитого к земле копьем старого шамана и кричащую Опию, которую нагую за волосы тащил какой-то рослый воин.
О, как сладостно воину вкушать дары своей победы! Как звуки музыки звучат для него крики женщин поверженных врагов его. Это его добыча по праву. По праву сильного, по праву победителя. Так наслаждались жестокие северяне песней своей победы, когда ворвались в одно из многочисленных беззащитных стойбищ побежденных кочевников. И как неожиданно было видение… Последнее видение перед тем, как все они отправились в свой воинственный рай. Огромный черный, даже на фоне ночного неба, силуэт, будто дыра в другой темный мир, не касаясь земли плывший к ним с вершины холма. И его такие же черные, заслоняющие свет звезд, крылья.
