Я люблю людей. Нет, вы не подумайте, это не шутка. Я действительно люблю людей. Но не так, как любят людей людоеды, или, как мог бы любить вампир – как домашний скот, который смотрит на вас коровьими глазами, но который все равно ты зарежешь, когда придет его время. Я действительно их люблю. Пусть они и не всегда этого заслуживают.
Сегодня днем ко мне привезли очередного посетителя. Пациента. Я лечу людей. Не всех. Только когда надежды уже нет. Я не выращиваю отрубленных рук и ног, не навожу порчу и не лечу от гайморита и триппера. Ко мне приходят, когда край. Когда уже все. Люди находят меня сами. Я не даю рекламы в газетах и не выступаю с сеансами на телевидении.
Моя работа требует много энергии. И у меня есть способ ее восполнять. Иначе я очень быстро выдохнусь. Я знаю это также хорошо, как то, что для того, чтобы существовать, надо есть. Белки, жиры, углеводы и всякие витамины.
Потому, что когда я лечу, я черпаю из той жизненной энергии то, что есть у меня и вливаю ее в больного. Просто у меня её много, и я умею ее восполнять. Умею ею пользоваться. Однажды я слышал легенду о чистых духом целителях, которые получали энергию от тех, кого вылечили. Вроде как в награду за доброе дело. Это, как если колдун наводит порчу, то берет на себя грех – удар кармы. Который потом обращает в следующий грех. В следующую порчу. И так до тех пор, пока не остановится или пока не лопнет запас его прочности. И тогда ему конец. А это, то же самое, только наоборот. Делаешь добро и добро получаешь. Но, по-моему, это сказка. Во всяком случае, со мной не так. Может, я недостаточно чист?
Я не всегда беру деньги с моих больных или с тех, кто их приводит. Обычно мне достаточно одного взгляда, чтобы понять, когда можно взять и сколько. Я просто это чувствую. Но если беру, то столько, чтобы для данного конкретного человека, это было много. Почти все. Именно такова цена за последнюю надежду. Много, но не все до последней нитки. Так много, сколько не жалко отдать за жизнь любимого человека. У меня не торгуются.
Так вот, сегодня ко мне привезли мальчика. У него был рак крови. Он был уже практически мертв. Я не стал брать денег с его родителей. А отдал ему силы сполна. Хотя сегодня такой день. День, когда раз в лунный цикл я должен пополнить энергию. Это как если к тебе в канун зарплаты пришел друг одолжить денег. И ты выгреб ему все. А у тебя осталось ровно столько, чтобы доехать до работы и получить эту самую зарплату. Со мной тоже самое. Я сразу попросил их побыстрее уйти, не обращая внимания на клятвенные благодарные обещания и слезы.
Выждав полчаса, после того как за ними закрылась калитка моего загородного дома, я набрал номер одного моего поставщика. Я обращаюсь к нему в крайних случаях. У него не сильно качественный продукт. Вернее, не совсем тот, что мне подходит. Но плачу я щедро. Так что он не жалуется. Я сел в свой «Мерседес» и выехал. Да, да. Ничто человеческое мне не чуждо, а в средствах я не стеснен.
Поставщик Володя вел меня по не слишком чистым и холодным коридорам, что-то недовольно бурча себе под нос. Мол, все слишком срочно и время неудобное. Я его не слушал. Он завел меня в небольшую комнатку и велел подождать здесь. Через пятнадцать минут он вернулся, волоча за собой тележку, накрытую белой простыней. Володя сказал, что вернется через час, и вышел, закрыв дверь на ключ.
Я отдернул простыню. От этого ритуала я не испытываю ни капельки удовольствия. Но уже давно научился не испытывать отвращения. Просто мне это необходимо. Я пополняю энергию, только и всего. Чтобы делать добро людям. Ведь на самом деле, я люблю людей.
Я наклонился и впился зубами в край развороченной грудной решетки лежащего передо мной трупа.
