Когда-то давным-давно в далекой галактике и в другой квартире я проснулся в субботу утром от того, что у соседа сверху громко играла музыка. Настолько громко, что я даже различал слова и мог подпевать. Правда репертуар был довольно странным.
И это уже не первый раз. Бывало, что музыка громко играла и в другое время. Но суббота утро? Это кем же надо быть?!
Сначала я решил подождать: может рассосется. Но концерт не заканчивался. А мне было обидно и хотелось спать. Поэтому я пошел выяснять отношения. Что мне несвойственно.
Натянув треники и вставив ноги в шлепанцы, я отправился этажом выше. Придав небритому лицу как можно более дружелюбное выражение. Оставаясь при этом в тельняшке, как был. Ну все же ватники ходят по дому в тельнике. Вы не знали? Правда тельняшка сувенирная. Из Одессы. Но не суть.
Я не ожидал, что дверь мне откроет пожилой мужчина.
— Неужели громко? — удивился он.
— Да. И очень хочется ещё поспать, — как можно вежливее выдохнул перегаром я. — Пожалуйста.
— Я, знаете ли, — признался он, — действительно немного плохо слышу. Но музыку люблю.
Не ну, а что тут такого? Художники-дальтоники (я так вижу!), милитаристы с “белым билетом” (я за войну, но сам не пойду), футболисты Динамо Киев (продолжите свой список). Почему бы не быть и глухим любителям музыки?
***
Малая несколько раз предупредительно квакнула в коляске, и сестра отточенным движением достала соску: “чпок!”.
— Вот если бы любого собеседника можно было бы прервать подобным образом, — вздохнула она. — Он тебе что-то неприятное, а ты молча ему в рот соску.
— Со вкусом мяты, — поддержал я.
— Или коньячка. На выбор, — кивнула она.
***
— Давно хотел поиграть в нарды! — воскликнул я, когда увидел на столике в кафе сложенную деревянную доску.
— Разве так расставляют? — удивилась она. — Надо в несколько столбиков. Если фишка противника одна, её можно «съедать».
— Ара, э! — удивился я. — Это что, шахматы?! Вам, европейцам, лишь бы нападать-мападать. Это игра не для того, чтобы думать, а чтобы общаться. Шашлик кушиешь, кальян куришь, с уважаемым человеком говоришь, никуда не торопишься.
— Вот, смотри, — объяснил я, — Это восток. Фишки никого не рубят. Надо расставлять своих. Вот завсклад, вот товаровед, вот директор магазин. А потом выводишь все фишки в облако.
— Да что ты говоришь, — сказала она, выводя последнюю фишку в оффшор.
***
Пить пиво я начал где-то в девяностые. Но квас, конечно, люблю с детства.
Кажется, я ещё даже не ходил в первый класс, когда будучи в гостях у деда по отцовской линии в его частном доме в Борисполе, услышал, что кто-то из взрослых крикнул мне с кухни: “Эй, на столе стакан со свежим квасом! Угощайся!”
Я поспешил в указанном направлении и обнаружил на столе две керамические кружки. Взрослые занимались своими делами. Отвлекать их я не стал и выбрал правую.
Заглянув внутрь я увидел темную пенящуюся жидкость. Значит не ошибся. Но мне квас не понравился. Однако его горький терпкий вкус я запомнил на всю жизнь. И, позднее, сравнивал с более современными производителями оперирующими тем же брендом. Сравнения эти почти всегда были в пользу первого.
Сделав всего один глоток, я вернулся в комнату. За мной зашёл дедушка и, отхлебнув из керамической кружки свежее “Жигулёвское” советского образца, спросил: “Парень, а почему ты не выпил свой квас? Он тебе не понравился?”
***
Знаете, я согласен с тем, что главное не происхождение, а воспитание. Ведь все помнят анекдот про “Котра зараз година?”
Захожу я как-то в зал, где мы занимались Джиу. Спешу, опаздываю. Тренировка уже началась. Открываю дверь в полутёмную раздевалку. А там… белое кимоно в воздухе шевелится. Лишь спустя секунду, подобрав челюсть, я понял, что передо мной афроукраинец. В темноте сверкнули белые зубы и он поздоровался: “Добрий вечір!”
Фух! “Бачу, синку, шо ти не москаль”.
***
Говорят, что сейчас дети не боятся зубных врачей. Возможно. Все знают, что посещать их надо регулярно. Не дожидаясь осложнений. Но я-то застал ещё те буровые установки. Поэтому, когда решаюсь на такой смелый поступок, сразу предупреждаю: “Доктор, колите. Колите не стесняйтесь”.
Однако, когда-то ходил к врачу, который был глубоко верующим человеком. Как я это понял? В его приёмной лежали не традиционные для таких мест гламурный глянец и “Автобазар”, а журналы о христианстве. Плюс, когда он общался с помощником, то настаивал на том, что его прежде всего интересует то, о чём думают его дети, что у них в головах. Резонно. Разумно. Похвально.
Рука у него при этом была твердая, мужская. Колоть он, однако, не хотел. Объяснял это тем, что должен чувствовать пациента. А ещё христианин!
Эту историю я рассказал своему новому зубному. Она же поделилась, что когда училась на интернатуре (не знаю как там точно называется), преподавателем у них была женщина очень пышных форм. Ну вы знаете: по долгу службы, голову пациента часто необходимо наклонить, невольно прижать. Ходили к ней, в основном, мужики. В очереди сидели все: от пятнадцатилетних юношей до седых старцев. Часто со здоровыми зубами. Анестезии не требовали.
***
Ещё немного алкогольной эстетики. Ведь люди с тонким вкусом всегда были даже среди нашего рабоче-крестьянского класса.
Однажды в околостуденческие годы мы с друзьями собрались в баре. Каждый заказал себе обычное пиво. Кроме одного. Будучи ценителем, он попросил Хугарден.
