И Курак начал судорожно расстегивать застежки на черном, как смоль панцире из чешуи дракона.
Наконец Медвежья Шкура оказался голым по пояс и практически безоружным, оставив только меч в правой руке.
— Я пойду один, — обратился он к Кураку, — и не смей мне помогать. Ни в коем случае! Ни единой стрелой!
— Но, мой хан, эльф все еще очень опасен! Это безумие! У эльфа волшебный меч и мифриловый доспех.
— Ха-ха, в этом все и дело! Я пойду один и без доспеха! Зубами его грызть буду! – ответил хан, и ехидная усмешка обнажила его клыки.
— Пойте! Пойте древнюю песню орков! – крикнул он, повернувшись к застывшим в строю воинам. И проваливаясь в глубокий снег, поспешил навстречу эльфийскому витязю. А вслед ему орки, ударяя рукоятями мечей о панцири и щиты, запели:
Игрушками богов не станем мы!
И жалости к себе не знаем мы!
Врага перед собой ты не жалей —
Убей! Хей-Хей! Хей-Хей!
Пустой желудок мы зальем вином,
Пустое сердце кровью обольем!
Достань свой меч! Скорей, скорей!
Сомнения гони! Хей-Хей! Хей-Хей!
